Марчетти прервал его мысли, раздраженно спросив, неужели его людям придется мокнуть под дождем всю ночь. Бек ответил в сердцах – все может быть. И хотел было добавить, что не пришлось бы, будь его легионеры более меткими стрелками, но, вспомнив собственный неудачный выстрел, прикусил язык. Если дождь поутихнет, с помощью прибора ночного видения, может быть, все-таки удастся обнаружить беглеца.

От отчаяния Ева сжалась в комок. Она услышала стрельбу сразу после того, как стемнело. Но потом все стихло – только по дороге медленно прополз грузовик. У нее стучали зубы, она крепче сжимала их, но тогда начинала трястись голова. Несколько раз в течение ночи она забывалась сном, а когда просыпалась, тело у нее было как деревянное, и она чувствовала себя глубоко несчастной. И дело было не только в том, что надо ждать Брука, несмотря ни на что, – она не могла заставить себя собраться с мыслями и решить, что же все-таки делать дальше.

Достала часы, положила на ладонь и никак не могла разглядеть стрелки – так дрожала рука; только потом сообразила, что часы лежат циферблатом вниз.

– Без десяти четыре, – прошептала она едва слышно и посмотрела на небо: не прояснилось ли.

Пока она спала, дождь кончился, и теперь в тучах стали видны просветы. Над горами по ту сторону долины слегка забрезжило.

Где-то пониже ее убежища что-то тихо прошуршало. Ева замерла, вся обратившись в слух – только сердце бешено колотилось. Опять прошуршало. Как будто рядом притаился какой-то зверь. Ева медленно расстегнула молнию висевшего на груди кармашка и сунула туда руку. Она уже несколько раз на протяжении ночи, услышав подозрительный шорох, вынимала «люгер». Сейчас трудно было понять, что это шуршит. Как будто кто-то тянул по земле что-то тяжелое и время от времени останавливался передохнуть. Затеплилась надежда и тут же погасла – шорох доносился не с той стороны.

Соблюдая предельную осторожность, Ева медленно поползла на звук. В темноте она не заметила куста, и хвоя больно уколола ей глаз. Стиснув зубы, она часто заморгала – по щекам покатились слезы. И опять поползла, неуклюже держа пистолет на весу. Шорох прекратился. Конечно, это Брук, в отчаянии убеждала себя Ева. И неожиданно прошептала его имя.

– Здесь, – откликнулся он и подумал, до чего же глупо это у него получилось: точно в классе на перекличке. Он услышал, как Ева стала пробираться к нему.

– Они прямо над нами, на дороге, – предупредил он ее, когда она подползла совсем близко.

– Кто «они»?

– Наверное, солдаты.

– Ты ранен?

– Раздробило руку… но я в него попал. Слушай, нам надо отойти подальше и спрятаться. Который теперь час?

Она ответила и помогла ему доползти до того места, где было спрятано снаряжение.

– А их много? – спросила она.

– Не знаю. Бог ты мой, как же мне повезло… Я вовремя заметил одного, нашел просвет на дороге между ним и вторым солдатом и проскочил. Тогда очень сильно лило.

– Значит, все это время ты кружил здесь, ища меня?

– Да, наверное.

Ева решила сделать ему перевязь поудобнее, и он в темноте направлял ее руку. Потом она подала ему фляжку с водой. Он жадно стал пить, хотя от ледяной воды заломило зубы. И поглядел на восток, туда, где стал слабо вырисовываться горизонт.

– Поползли, – прошептал он. – Спрячемся на той стороне долины.

– А ты в порядке?

– Ничего. Не умру… – Он попытался улыбнуться, но она не видела его улыбки.

– А как снаряжение?

– Возьми немного еды, остальное спрячь получше.

27

Морган задремал на стуле у входной двери, и Бек грубо встряхнул его. Морган очнулся и несколько секунд ошалело озирался кругом, пока не пришел в себя. Светало. Было холодно, и Моргана пробрал озноб.

– Да ну же. Они напали на его след, – сказал Бек.

– Где? – спросил Морган, с трудом отрывая от стула затекшее тело. Но Бек уже вышел, и Морган поспешил за ним. Под ногами блестел мокрый гравий. Морган услышал, что кто-то догоняет его, и, обернувшись, увидел растрепанного Сайкса. Лицо его посерело от усталости, опухшие глаза тускло поблескивали за стеклами очков. Ну и портрет, подумал Морган. Ему стало жаль женщину, которой судьба уготовила каждый день по утрам видеть перед собой такую помятую физиономию.

– Да двигайтесь же! – рявкнул Бек, оборачиваясь. Сайкс вздрогнул, и Бек внутренне возликовал: ведь адресовался-то он к Моргану.

– Где обнаружены следы, шеф? – спросил Морган, поравнявшись с Беком. Тот жестом указал на холмы слева.

– На дороге? – не унимался Морган, едва сдерживая самодовольную ухмылку. Он вспомнил, как Бек несколько часов назад, вернувшись от Марчетти, осыпал его угрозами, точно он во всем был виноват.

– Он просочился меж наших постов, – ответил наконец Бек, в голосе его клокотала ярость. Он терпел издевки Моргана только потому, что капитану легионеров было сейчас, наверное, очень неуютно. Что же до Сайкса, тот вообще молчал в тряпочку. Бек с удовлетворением слышал сзади его тяжелое, прерывистое дыхание.

Аджюдан-шеф дожидался их за воротами. Лицо его, с которого дождь почти смыл маскировочный крем, было похоже на нелепую маску.

– On les aura [70] , – заявил он осклабясь, обнажив пожелтевшие от никотина зубы. На правом плече у него висел автомат – он крепко сжимал рукой приклад. – Капитан Марчетти в сопровождении шести легионеров идет по следу, – сообщил он, – а все выходы из долины простреливаются снайперами.

Бек осведомился, где сейчас находится группа преследования. Аджюдан-шеф, пригнувшись к нему, указал на сосновую рощицу невдалеке. В ста метрах от дороги обнаружили спрятанное снаряжение. А чуть дальше – брошенную машину.

– Но найдут ли их самих, – буркнул Бек себе под нос.

Аджюдан-шеф с минуту смотрел на него.

– Следы видны отчетливо, – возразил он. – В конечном счете, дождь помогает нам.

Он повернулся и свистнул, и все повернулись вместе с ним. С другой стороны дороги, пригнувшись, прибежал легионер с рацией. Бек сказал, что они хотели бы присоединиться к поисковой группе. Аджюдан-шеф слегка приподнял брови, затем нехотя кивнул. А Бек, повернувшись к Моргану, велел ему вернуться и приготовить вертолет. Вот и хорошо, подумал Морган. Голова у него кружилась, ноги подгибались. По крайней мере, он посидит и отдохнет, пока остальные будут карабкаться по горам.

– Suivez-moi, messieurs, [71] – произнес аджюдан-шеф, усмехнувшись: роль белого охотника при группе туристов была ему даже по душе.

Во сне он тяжело дышал, и при виде того, как искажается от боли лицо Брука, у Евы сжималось сердце. Когда она нашла его, ей захотелось броситься ему на шею, но она побоялась показаться чересчур сентиментальной в такой неподходящий момент. Потом, сказала она себе. Все это – потом. Они мучительно медленно продвигались вперед. Брук ослаб от потери крови, когда полз в темноте. Возможно, это его стоны слышала она ночью. И Ева упрекала себя за то, что оказалась столь несообразительной.

Наконец стало ясно, что идти дальше у него нет сил. В сероватом свете стали уже отчетливо видны очертания сосен.

– Остановимся здесь, – решила она.

Он бессильно кивнул и опустился на землю. Ему уже было все безразлично – хотелось только лечь и лежать.

– Что делать с рукой? – спросила она, помогая ему устроиться среди густых зарослей.

– Ничего, – ответил он, не открывая глаз. – Ничего.

– Хочешь есть? – Он слегка покачал головой, и она согласно кивнула: пусть лучше поспит.

У нее самой ломило глаза после того, как она столько времени вглядывалась в темноту. Но она твердила себе, что спать нельзя. И все время шевелилась, чтобы случайно не провалиться в сон. Больше всего ее огорчало то, что он так страдает. Ей просто плохо становилось, когда она слышала, как похрустывают перебитые кости. А ведь еще может быть и заражение. Рана перевязана плохо. Нет возможности ни как следует обработать ее, ни продезинфицировать. Да и смогла ли бы она это сделать – впрочем, размышлять над этим вообще ни к чему. Сейчас надо думать о другом и решать все самой: как найти машину и врача, который бы не выдал их. Но для этого необходимо позвонить Мигелю в Париж. Он наверняка знает кого-нибудь в Марселе, кто сумеет им помочь, пока Брук снова не встанет на ноги.